Мой первый, блин...

Дмитрий Чарков

МОЙ ПЕРВЫЙ, БЛИН

«Подымите мне веки: не вижу!»

Н.В.Гоголь, «Вий»

            - …Они хотят денег,- сказала я директору.

            - Конечно, хотят, - согласился он.

            - Иначе этот тендер выиграет Нолинярм, - настаивала я.

            - О какой сумме идёт речь?

            - Чтобы выиграть тендер?

            - А вам что-то ещё предлагали?

            Я почувствовала, что краснею.

- Пять процентов.

Директор усмехнулся:

- Раньше такие переговоры шли только на уровне первых лиц, а теперь скоро в счетах-фактурах появится обязательный столбец со скромным наименованием «Откат». Ну, несите…

- Как так..? - не поняла я.

- Вы никогда не давали взяток, Вера?

Я замотала головой.

- Я… я не смогу.

- Как же, как же… все могут, а вы – нет? Это весьма просто: достаёте конвертик, кладёте на стул, садитесь сверху, беседуете о погоде, о вашей бабушке или собачке – что ближе, в общем; потом встаёте, прощаетесь… Смотрите ему в глаза – ласково и нежно, потом переведите взгляд на конверт – серьёзно и деловито, слегка киваете головой… мол, дружище, всё тут, на месте, теперь дело за тобой.

- А если вдруг откажется?

- Почему? – директор выглядел явно сбитым с толку.

- Ну, совесть там… культура воспитания, - смутившись, пробормотала я.

Он с неподдельным интересом и даже как-то по-новому взглянул на подрастающую смену.

- Или обманет? – с надеждой добавила я. – Он же может собрать со всех нас по конвертику, и поминай, как звали.

- Может, Вера, может. Но чисто теоретически. Уверяю вас: он этого не сделает.

Мне не хотелось участвовать в утрате собственных иллюзий о рыночном регулировании отечественной экономики.

- А если сделает, то мы его поколотим, - многозначительно добавил директор.

Я в ужасе прикрыла рот ладошкой.

– Но вы глядите на всё это по-иному, с позитивом: он – слабый и немощный крючкотворец, вынужденный кормиться подаяниями с нашего стола; у него нет ни ума, ни фантазии, потому что эти деньги всё равно он выложит обратно в магазинах тем же коммерсантам в цене за продукты, в которой сидит компенсация этого «отката» в виде увеличенной наценки.

- А как же другие покупатели? Я? Мы-то откаты не получаем, - я была в шоке.

- Вера, включите воображение: вы получите бонус со сделки, государство – повышенный НДС и налог с прибыли, а пенсионеры – очередную прибавку. Важен позитив! Если глобально разобраться, то вы просто-напросто сдвинете прогресс!  У людей появятся дополнительные средства, они смогут позволить себе разные шалости – купить плазменный телевизор, например, или посудомоечную машину, сходить в приличный ресторан и даже слетать на отдых в Сочи; в целом же существенно возрастёт покупательский спрос…

- … и цены! А это инфляция.

- И это прекрасно! Ведь, подумайте, насколько дефляция отражает бедность населения – цены падают только тогда, когда никто не может себе ничего позволить, и производители разоряются, предприятия закрываются, а тысячи человек остаются без работы. Голод, холера, цинга…

- Ну уж, хватили..!

- Потому что негатив – это в корне противоречит духу современного предпринимательства. Откаты – это жизнь! Нет откатов – и наступает смерть. Разруха и болото. Всё, идите, потом мне расскажете, как прошло. Письменно не надо – от греха, как говорится...

И куда деваться? На дворе кризис, в Европе безработные чинят погромы…

Накануне ответственного визита я попросила знакомого таксиста Сеню сопроводить меня в качестве инкассатора до местной администрации. В сумочке лежал заветный пухлый конверт, который я то и дело вынимала на свет и спрашивала его: «Не видно, что внутри?», и он трижды с раздражением повторял, что «нет, ни хрена не видно». Впрочем, несмотря на объёмность содержимого, никто в жизни бы и не догадался, что внутри находятся чаяния многих домохозяек и пенсионеров, о которых мне так красочно поведал на экспресс-тренинге директор. Потом он признался, что сам эти навыки тоже получил когда-то централизованно на одном из корпоративных семинаров.

Дальнейшие события показали, что, видимо, либо на том семинаре присутствовал и Яков Нолинярм, либо методика у нас одна – из генофонда…

Перед тем как выйти из машины, я попросила Сеню:

- Если через двадцать минут я не появлюсь, то поднимись, пожалуйста, на третий этаж и загляни в тридцать седьмой кабинет. Так, на всякий случай, типа ошибся дверью. И я выйду. Договорились?

Он согласно кивнул.

Я стала подниматься к цели по правой лестнице, тогда и не подозревая, что по левой меня на один пролёт опережает Яков, и только наверху уже успела заметить его спину в проёме заветной двери под табличкой «37» и уловить приветственную фразу Того Самого Человека:

- Здравствуйте, господин Нолинярм, рад за вашу пунктуальность, проходите…

Подозревая неотвратимое, я с ужасом обнаружила, что опоздала почти на тринадцать минут. Последствия могли обернуться катастрофой – спасителем человечества мог оказаться не наш «Ковчег», а пресловутй «Нолик», где моим визави трудился Яшка.

В этот момент меня окликнули.

Валя была моей однокурсницей и уже год стажировалась в районной администрации, а я и не знала! Тут же решив, что минут пятнадцать за чашечкой зелёного чая с трофейной «Рафаэлкой» в местной бухгалтерии уже не сыграют решающей роли, я позволила ей увлечь себя в местные кулуары.

Между тем Семён, как он мне потом поведал, через десять минут уже решил, что пролетели все двадцать, и бодро направился на третий этаж к двери с табличкой «37». Сердито постучавшись, для порядка, и просунув внутрь голову, он, ожидая увидеть высокую стройную шатенку с длинными локонами и блестящими лисьими глазами, вместо неё увидел стоявшего посреди комнаты какого-то мужика, и другого, восседавшего за столом. Оба друг другу ласково улыбались. Но Сеня за свою карьеру таксиста привык ничему не удивляться, поэтому беззастенчиво выпалил первое, что пришло в голову, строго моргая на стоящего посетителя:

- Попались! Кто таков?

Тот явно растерялся: его глаза забегали по кабинету и в итоге упёрлись в кресло, с которого он, по-видимому, только что поднялся. Там лежал конверт. И Семён его, конечно, узнал: именно этот конверт он трижды за последние полчаса флюорографировал по моей просьбе.

- Нолинярм, - пробормотал мужик.

- Не ругайтесь. Я ж вам не грублю. Это ваше? – водитель кивнул на бесхозный предмет в кресле и шире приоткрыл дверь, переступая порог.

Человек за столом продолжал молча улыбаться, совершенно по-идиотски, как показалось таксисту, при этом судорожно перебирая в пальцах какие-то канцелярские принадлежности – то ли скрепки, то ли резиночки для купюр.

Нолинярм с усилием сглотнул, спрятал руки за спину и почему-то громко и членораздельно отрапортовал:

- Нет! Впервые вижу! Видимо, кто-то раньше оставил!

Семён знающе улыбнулся:

- Я догадываюсь, кто. А вы не в курсе? – он посмотрел на Того Самого Человека за столом.

- Нет, нет, что вы, я даже не вижу отсюда, что там может быть! – заверил его хозяин резиночек для денег и развёл руками. Впрочем, Человеку, видимо, было совершенно не интересно: он даже не предпринял попытку привстать и заглянуть за свой массивный стол.

- А, ну, в общем… тогда вы не возражаете..? – Сеня сделал выразительный жест рукой. - Я знаю, что с этим делать.

- Да, да, конечно, конечно… - оба согласно закивали.

- А тут есть ещё какой-нибудь способ спуститься вниз? – уточнил таксист, засовывая конверт во внутренний карман.

- Да, тут две лестницы – левая и правая, - напряженно ответил Нолинярм.

- Тогда всё понятно! Ещё успею поймать на выходе!

- Да, поспешите, удачи вам!

- … в вашей нелёгкой и самоотверженной работе!

Оба начали кланяться, как два японских болванчика, а Сеня, одарив обоих знающим прищуренным взглядом, скрылся за дверью. «Вот чудо-гномики!» - усмехнулся он, сбегая вниз по лестнице. Дойдя до парковки, он огляделся по сторонам, но меня, разумеется, там не обнаружил и, решив, что я забежала в ближайший бутик, самодовольно уселся в машину, надеясь подтрунить над моей рассеянностью – ведь яркое доказательство тому надёжно лежало в его внутреннем кармане!

Я же тем временем, опомнившись, поспешно распрощалась с Валей и решительно направилась из бухгалтерии к двери с табличкой «37». Мне даже показалось в какое-то мгновение, что на дальней лестнице мелькнуло растерянное лицо господина из «Нолика», но мужчина так стремительно летел вниз, что я не могла бы с уверенность тогда сказать, что это был действительно Яков Нолинярм.

Перед дверью я глубоко вздохнула и постучала.

- Да, да, входите! – послышалось изнутри.

Стоя перед окном, руки за спиной, Тот Самый Человек с облегчением выдохнул:

- Здравствуйте, Верочка, вы не представляете, как я рад вас видеть! Боюсь только, что сейчас не совсем подходящее время…

- Я понимаю, что опоздала, но, видите ли…

- Нет-нет, не волнуйтесь, всё нормально. По предварительной информации, из очень конфиденциальных источников… вы понимаете… я уверен, что «Ковчег»…

Я открыла сумочку и засунула внутрь руку, где лежал двойник того конверта, что в эту же минуту покоился во внутреннем кармане таксиста:

- Вы даже мне присесть не предложите?

- В этом нет никакой необходимости, уверяю вас! Всё решится в самом лучшем виде, не стоит даже и беспокоиться и, тем более… садиться, - он двумя широкими шагами преодолел расстояние, разделявшее нас, и мягко, но решительно, стал подталкивать меня назад к двери.

- Может, всё-таки, вы выслушаете мои аргументы… про бабушку, я имею ввиду, - я совсем расстроилась.

- Не надо про бабушку, и про вашего спаниеля тоже… знаете ли, время такое… передавайте им обоим привет!

И он бесцеремонно захлопнул дверь, оставив меня в полной растерянности стоять в коридоре.

«Всё, блин,- подумала я,- провалила тендер, уволят меня!» Разревелась даже. Не помню, как до машины дошла, а там ещё Сенька сидит и с ухмылкой протягивает…  наш конверт! Я глазам не поверила, открыла сумочку…

Два запечатанных конверта – стандартные продолговатые почтовые атрибуты, примерно одинаковой припухлости, по виду и не определишь, который из них изначально был «ковчеговский».

Тендер мы выиграли, конечно. Директор потом признался, что и не сомневался в успехе: пересчитав в бухгалтерии содержимое обоих конвертов, выяснилось, где чей – у «Нолика» как раз одного такого знака в общей сумме и не хватало. Жульё, одним словом, никому доверять нельзя.

А лишнюю сумму мы оформили в качестве анонимного взноса в местный детский приют – не ставить же на баланс то, что по праву принадлежит нашему светлому будущему.